Калиф аист

Сказка «Калиф аист» читать:

Перевод с немецкого М. и Е. Соломиных, издание 1914 г.

I.

Однажды после обеда калиф Багдадский Хазид сидел у себя на диване. По случаю жаркого дня он немножко вздремнул и теперь был в самом приятном расположении духа. Он курил длинную из розового дерева трубку и, время от времени, отпивал из чашки понемногу кофе, который ему подавал раб.

Кофе было вкусное, и калиф самодовольно поглаживал бороду. По всему было видно, что он чувствовал себя отлично. Это было хорошее время для беседы с ним, потому что в такие минуты он всегда был мягок и общителен. Понятно, почему великий визирь Манзор посещал его ежедневно именно в этот час. И на этот раз он явился к нему, только против обыкновения был очень задумчив.

Калиф выпустил изо рта трубку и сказал:

— Отчего у тебя такое грустное выражение, великий визирь?

Великий визирь сложил крестообразно на груди свои руки, склонился перед своим господином и сказал:

— Господин, не могу сказать, чтобы мне было грустно, но там, внизу, около замка стоит разносчик… у него такие прекрасные вещи… Мне ужасно досадно, что у меня нет лишних денег!..

Калиф всегда весьма охотно доставлял удовольствие великому визирю; он послал своего черного раба вниз позвать разносчика.

Раб скоро вернулся с разносчиком. Это был маленький, толстенький человек с смуглым лицом, одетый в лохмотья. Он притащил короб, в котором лежали разнообразные товары: жемчуг и кольца, пистолеты с богатыми украшениями, кубки и гребешки; калиф с визирем пересмотрели все вещи. Наконец, калиф купил себе и Манзору по пистолету, а для жены визиря гребень.

Когда разносчик хотел уже снова закрыть свой короб, калиф заметил какой-то маленький ящичек и спросил, что за товар в нем спрятан.

Разносчик вытащил ящик и показал им коробочку с черным порошком, и там же лежала странно написанная рукопись, которую ни калиф, ни Манзор не сумели прочитать.

— Эти две вещи я приобрел у одного купца; он нашел их по дороге в Мекку, — сказал разносчик; — что это такое, я не знаю. Вам бы я уступил их за ничтожную цену, потому что сам не знаю, что с ним делать.

Калиф очень охотно приобретал для своей библиотеки старинные рукописи. Купил он и эту рукопись с коробочкой и отпустил разносчика. Но калифу очень хотелось узнать содержание рукописи. Он спросил визиря, не знает ли тот кого-нибудь, кто бы мог ее разобрать.

— Милостивый господин и повелитель, — ответил визирь: — у большой мечети живет один человек, его зовут Селим Ученый, он знает все языки. Призови его, быть может, он прочитает и эти таинственные каракули.

Скоро привели Селима Ученого.

— Селим, — обратился к нему калиф, — Селим, говорят, ты очень учен, посмотри-ка эту рукопись — можешь ли ты ее прочесть? Если прочтешь, получишь от меня новое платье, а нет, то получишь двенадцать пощечин и двадцать пять ударов по пяткам за то, что напрасно прозываешься ученым.

Селим поклонился и ответил: — Да будет воля твоя, господин. — Долго рассматривал он рукопись, потом сказал: — Да это по латыни, господин!

— Что там написано, — спросил калиф: — если это по латыни?

Селим начал переводить: «Человек, нашедший эту рукопись, пусть возблагодарит Аллаха за его милость! Кто понюхает порошка из этой коробочки и скажет «Мутабор», тот может обратиться во всякое животное и птицу и будет понимать язык всех живых существ. Если же он пожелает опять принять человеческий вид, то должен поклониться три раза на восток и выговорить то же самое слово. Но помни: во время превращения нельзя смеяться, иначе волшебное слово совершенно исчезнет из твоей памяти, и ты останешься животным навсегда».

Калиф был чрезвычайно доволен тем, что прочел Селим. Он заставил ученого поклясться, что тот никому ничего не скажет про эту тайну, подарил ему прекрасное платье и отпустил. А великому визирю он сказал: — Вот это я называю славной покупкой, Манзор!.. Как я рад, что могу обратиться в зверя! Приходи ко мне завтра пораньше. Мы вместе выйдем в поле, понюхаем немножко порошка из этой коробочки и услышим тогда, что будет говориться и в воздухе, и в воде, и в лесу, и в поле.

II.

На следующий день, едва калиф Хазид успел позавтракать и одеться, великий визирь, послушный его приказанию, уже явился сопровождать его на прогулку. Калиф сунул в карман коробочку с порошком и, приказав своей свите остаться дома, отправился в путь вдвоем с великим визирем.

Сперва они ходили по обширным садам калифа. Но они тщетно искали там зверей или птиц, чтобы испытать свое волшебное средство. Наконец, визирь предложил пойти дальше, к пруду. Там ему случалось видеть множество аистов, и их важный вид и пощелкиванье всегда привлекали внимание.

Калиф одобрил предложение визиря и пошел с ним к пруду. Дойдя туда, они увидели аиста, который серьезно расхаживал взад и вперед, ловил лягушек и время от времени пощелкивал клювом. В то же время высоко в воздухе они заметили другого аиста, летевшего в их сторону.

— Клянусь бородой, милостивейший господин, — сказал великий визир, — эти два длинноногие поведут сейчас премилый разговор друг с другом. Вот, если бы нам превратиться в аистов!

— Превосходно! — ответил калиф. — Но давай еще раз припомним, что нужно сделать для того, чтобы опять сделаться людьми… Поклониться три раза на восток, сказать: «Мутабор», и я буду снова калифом, а ты — визирем. Но, ради Бога, не смейся, иначе мы пропадем!

Пока калиф говорил, второй аист медленно спускался на землю. Калиф поспешно вытащил коробочку из-за пояса, взял из неё щепотку порошка, подозвал визиря, и они оба понюхали и оба разом воскликнули: «Мутабор»!

Ноги их сморщились, сделались тонкие и покраснели; прекрасные желтые туфли калифа и его визиря превратились в бесформенные лапы аиста, руки — в крылья, шея вытянулась почти на аршин, бороды исчезли, а тела покрылись мягкими перьями.

— У вас прекрасный клюв, господин великий визирь, — сказал калиф после первой минуты удивления. — Клянусь бородой пророка, ничего подобного в жизни своей я не видывал.

— Покорнейше благодарю, — с поклоном возразил визирь. — Но, с вашего позволения, я бы сказал, что ваше величество аистом выглядите гораздо лучше, чем калифом. Однако, пойдемте, если вам угодно, послушаем наших товарищей и проверим, понимаем ли мы, действительно, их язык.

Тем временем второй аист спустился на землю. Он почистил клювом свои лапы, расправил перья и подошел к первому аисту. Два новых аиста поспешили подойти к ним поближе и, к великому удовольствию своему, услыхали следующий разговор:

— Доброго утра, госпожа Длинноножка! Так рано еще, а вы уже на лугу.

— Благодарю вас, любезная Щелкунья, я припасла себе завтрак. Не хотите ли кусочек ящерицы или ножку лягушки?

— Покорно благодарю, у меня сегодня совершенно нет аппетита. Да и на луг-то я пришла совсем с другими целями. Сегодня у моего отца будут гости и мне придется танцевать, так я хочу немножко поупражняться.

Тут юная дочь аиста прошлась по лугу, проделывая самые смешные движения. Калиф и Манзор с изумлением наблюдали за ней. Когда же она встала на одну ногу, подняла другую и начала грациозно помахивать крыльями, оба они не могли больше удержаться, и из их клювов вырвался неудержимый смех.

Калиф первый пришел в себя.

— Вот так потеха! — закричал он, — этого и за деньги не купить. Жаль, что глупые птицы испугались нашего смеха, они бы, пожалуй, еще запели.

Но тут великий визирь вспомнил, что во время превращения смеяться запрещено. Он сообщил свое беспокойство по этому поводу калифу.

— Ах, Мекка и Медина! Дело плохо, если мне навсегда придется остаться аистом. Припомни-ка это глупое слово, я совершенно не могу его вспомнить!

— Нужно поклониться три раза на восток, а потом сказать му… му… му…

Они повернулись к востоку и вместе начали кланяться так усердно, что стукались клювом о землю. Но, о ужас! волшебное слово из их памяти исчезло. И как калиф ни кланялся, как страстно ни восклицал визирь му… му… му — ничего они не могли припомнить. Так бедный Хазид со своим визирем и остались аистами.

III.

Печально бродили заколдованные визирь и калиф по полям. Они не знали, что им предпринять и не могли придумать, как помочь беде. Избавиться от шкуры аиста они не могли, пойти в город, чтобы все рассказать о себе, тоже не могли, — кто поверит аисту, что он калиф? А если бы даже и поверили, разве жители Багдада согласятся иметь калифом аиста!

Так скитались они много дней, питаясь кое-какими зернами, которые им чрезвычайно трудно было разжевывать длинными клювами. Ящериц же и лягушек они совершенно не могли есть, они боялись расстроить себе желудок таким непривычным блюдом.

Единственной отрадой в этом печальном их положении было то, что они могли летать.

И они часто взлетали на крыши Багдада и оттуда смотрели, что творится в городе.

В первый день они наблюдали среди жителей большое волнение и горе. Но не далее, как на четвертый день после превращения, сидя на крыше дворца калифа они заметили приближавшуюся пышную процессию. Гремели барабаны и трубы; окруженный блестящею свитою, в красной, шитой золотом одежде на разукрашенном коне ехал какой-то человек. Половина Багдада бежала за ним, и все кричали: «Да здравствует Мизра, властитель Багдада!»

Сидевшие на крыше дворца аисты переглянулись, и калиф Хазид сказал:

— Понимаешь ли ты теперь, великий визирь, почему я попал под действие волшебных чар? Этот самый Мизра, — сын моего смертельного врага, могущественного волшебника Кашнура, который поклялся мне отомстить. Но я не теряю еще надежды на избавленье. Идем со мной, верный спутник моего несчастья, отправимся к могиле пророка! Может быть, на святом месте снимется с нас колдовство.

Они поднялись с крыши дворца и полетели к пределам Медины.

Но лететь им было не легко, потому что оба аиста не привыкли еще к этому упражнению.

— О, господин, — простонал великий визирь после нескольких часов полета; — с вашего позволения, я больше не могу. Вы слишком быстро летите. Да к тому же теперь уже вечер, и нам нужно поискать на ночь пристанища.

Хазид внял просьбе своего слуги. Заметив внизу, в долине какие-то развалины, пригодные, по-видимому, для убежища, они полетели туда. Место, куда они пристали на эту ночь, походило на старинный замок. Из-под развалин возвышались прекрасные колонны; множество не вполне разрушившихся комнат свидетельствовало о прежней роскоши дома. Хазид и его спутник вошли внутрь и стали отыскивать себе удобное местечко.

Вдруг аист Манзор остановился.

— Господин и повелитель, — прошептал он тихо, — великому визирю, а тем более аисту, смешно бояться привидений! Но мне ужасно страшно — здесь недалеко от нас кто-то вздохнул и простонал?!

Калиф тоже остановился и совершенно отчетливо услыхал тихий плач, который, казалось, скорее принадлежал человеку, чем животному. Он устремился к тому месту, откуда неслись жалобные стоны. Но визирь схватил его клювом за крыло и убедительно просил не подвергать себя новым неизвестным опасностям. Напрасно! Калиф, у которого под крылом аиста билось храброе сердце, рванулся, потеряв несколько перьев, и исчез в мрачном коридоре.

Он очутился у двери, которая была только слегка притворена. Из-за неё донеслись до него громкие вздохи и тихие рыданья. Он толкнул клювом дверь и, изумленный, остановился на пороге. В полуразвалившейся комнате, слабо освещенной маленьким окошечком с решеткой, на полу сидела огромная сова. Из больших круглых глаз её текли крупные слезы, а из кривого клюва вырывались тяжелые стоны.

Но увидав калифа и визиря, робко шедшего позади, она громко, радостно крикнула. Грациозно отерев слезы на глазах она, к великому удивлению обоих, заговорила на арабском языке самым настоящим человеческим голосом:

— Добро пожаловать, аисты! Вы являетесь предвестниками моего спасения! Мне однажды предсказано было, что аист принесет мне великое счастье.

Оправившись от удивления калиф кивнул своей длинной шеей, придал изящную позу своим тонким ногам и сказал:

— Сова! судя по твоим словам, я встречаю в тебе товарища по несчастью. Но, увы! надежда получить чрез нас спасение напрасна. Ты сама увидишь, как мы беспомощны, если выслушаешь нашу историю.

Сова попросила его рассказать ей, в чем дело, и калиф сейчас же рассказал ей все, что мы уже знаем.

IV.

По окончании рассказа калифа, сова поблагодарила его и сказала:

— Выслушай теперь мою историю и узнай, что я не менее тебя несчастна. Отец мой — индийский царь. Меня, его единственную, несчастную дочь, зовут Луза. Причина моей погибели — тот же самый волшебник Кашнур, который заколдовал и вас. Однажды он явился к моему отцу и стал просить моей руки для своего сына Мизры. Но отец мой очень вспыльчивый человек. Он приказал сбросить волшебника с лестницы. Злодей сумел прокрасться ко мне, приняв другой образ. Однажды, когда я гуляла в саду, мне захотелось выпить чего-нибудь холодного, и он, переодетый рабом, принес мне какое-то питье, от которого я и приняла этот безобразный вид. В ужасе я лишилась чувств, и он перенес меня сюда и страшным голосом прокричал над самым ухом: «Отвратительной, презираемой даже животными птицей должна ты оставаться до конца своей жизни, если только кто-нибудь, по собственному желанию, не захочет жениться на тебе, несмотря на твою ужасную внешность. Это моя месть тебе и твоему надменному отцу!»

Сова замолчала и вытерла крылом глаза, так как рассказ о перенесенных ею страданиях снова вызвал у неё слезы.

Выслушав рассказ принцессы, калиф глубоко задумался.

— Я боюсь ошибиться, — сказал он: — но, мне кажется, что в нашем несчастье есть какая-то таинственная связь. Но где найти ключ к этой загадке?

Сова отвечала:

— Господин, я того же мнения. Однажды еще в ранней юности мне предсказала одна мудрая женщина, что аист принесет мне великое счастье, и, может быть, я даже знаю, как нам спастись.

Изумленный калиф спросил, что она предполагает сделать.

— Волшебник, причинивший нам обоим несчастье, — сказала она: — каждый месяц приходит в эти развалины. Недалеко от этой комнаты есть зал. Там они обыкновенно пируют со своими товарищами. Я часто подслушивала их. Они рассказывают друг другу свои низкие поступки, — и весьма возможно, что он произнесет то волшебное слово, которое вы забыли.

— Дорогая принцесса, — вскричал калиф: — скажи же, когда он придет, и где этот зал?

Сова с минуту помолчала, а потом сказала:

— Не рассердитесь, но я могу исполнить ваше желание только с одним условием.

— Говори же, говори, — воскликнул Хазид: — Приказывай, я повинуюсь!

— Мне тоже хотелось бы освободиться от волшебных чар, но это может произойти только тогда, когда один из вас предложит мне свою руку.

Аисты, казалось, были смущены таким условием. Калиф сделал знак визирю и вышел с ним за дверь.

— Визирь, — сказал калиф; — ведь дело-то плохо! Но ты бы мог жениться на ней.

— Я? — ответил тот: — Чтобы по возвращении домой жена выцарапала мне глаза? Да к тому же я старик, а вы еще молоды и не женаты, — предложите вы руку молодой прекрасной принцессе.

— Это так, — вздохнул калиф, печально опустив крылья. — Но кто сказал тебе, что она молода и прекрасна? Это называется, купить за глаза!

Долго еще они препирались, пока, наконец, калиф не убедился, что визирь охотней останется аистом, чем женится на сове. Калиф решился пожертвовать собою. Сова пришла в восторг. Она сказала им, что они подоспели как раз во время, потому что волшебники, наверное, соберутся сегодня.

Она вышла с аистами из комнаты, и повела их к залу. Долго они шли по мрачному коридору, наконец, из-за полуразрушенной стены показался яркий свет.

Когда они подошли, сова подала им совет, держаться как можно осторожней. Через, отверстие, у которого они стояли, им виден был огромный зал. Кругом он был украшен колоннами и по стенам великолепно расписан. В нем горело множество разноцветных ламп, и светло было, точно днем. Посредине стоял круглый стол, уставленный роскошными блюдами. Вокруг стола стояли мягкие скамейки, на которых сидело восемь человек.

В одном из них аисты узнали разносчика, который продал им волшебный порошок. По просьбе своего соседа он начал рассказывать остальным свои последние проделки. Между прочим, рассказал им и историю калифа и его визиря.

— Какое же слово ты задал им? — спросил один из волшебников.

— Очень трудное латинское слово: «Мутабор».

V.

Услыхав слово через отверстие в стене, наши аисты пришли в восторг. Они так быстро устремились на своих длинных крыльях к выходу из развалин, что сова едва поспевала за ними.

Выйдя из развалин, растроганный калиф сказал сове:

— Спасительница наша, возьми меня себе в мужья в знак вечной благодарности за все то, что ты для нас сделала.

Потом он повернулся к востоку. Три раза наклонили свои длинные шеи наши аисты навстречу выходившему из-за горы солнцу.

«Мутабор» — закричали они разом и в миг превратились в людей. И, радуясь своему избавлению, господин и слуга со смехом и слезами заключили друг друга в объятия.

Но кто опишет их удивление, когда они оглянулись? Пред ними стояла прелестная девушка, в чудном наряде. Она взяла с улыбкой руку калифа.

— Неужели вы не узнаете вашей совы? — сказала она. Калиф пришел в неописанный восторг от её красоты и грации, и воскликнул, что считает величайшим счастьем свое превращение в аиста.

Они отправились все вместе в Багдад.

Калиф в своей одежде нашел не только коробочку с волшебным порошком, но и свой кошелек с деньгами. Тут же, в ближайшем местечке он купил все необходимое для путешествия, и скоро они добрались до ворот Багдада. Но прибытие калифа привело там всех в величайшее изумление. Его уже считали мертвым. Народ возликовал, увидав снова своего любимого господина.

Узнав о похождениях калифа, народ озлобился на обманщика Мизру. Толпа бросилась во дворец и схватила старого волшебника и его сына. Старика калиф отправил в ту самую комнату развалин, где жила принцесса совою, и приказал его там держать в заключении. Сыну же, который совершенно не знал искусства своего отца, калиф предложил понюхать порошка.

Изрядная щепотка и волшебное слово, сказанное калифом, превратили его в аиста; калиф приказал посадить его в клетку и выставить в своем саду.

Долго и счастливо жил калиф Хазид со своею женою принцессою.

Каждый день после обеда их посещал великий визирь. Беседа с ним доставляла калифу самое большое удовольствие. Они часто вспоминали свои приключения. Когда калиф бывал в особенно веселом настроении, он представлял великого визиря в виде аиста, неуклюже расхаживал взад и вперед по комнате, щелкал, взмахивал руками, точно крыльями, а потом оборачивался к востоку, усиленно кланялся и восклицал: «му… му… му…» Жене калифа и их деткам представления эти чрезвычайно нравились.

Но когда калиф слишком уж усердно щелкал и кланялся и слишком долго восклицал: «му му му», визирь, в свою очередь, начинал подсмеиваться над ним. Он грозил тогда рассказать супруге калифа о том, что было говорено когда-то у дверей комнаты принцессы совы, и калиф тогда тотчас же прекращал свои представления.